Там, где нет людей, постарайся быть человеком.
Этот человек, наверно, последний из гигантов. После ухода Лоика мне некого поставить с ним рядом в таджикской поэзии. Разве что новая молодая поэтесса Шахноза имеет шанс дорасти. Последние годы Бозор Собир жил в США. Слишком тяжело было таджикской власти с Бозором Собиром. И слишком тяжело было Бозору Собиру с таджикской властью. Но Рахмон смог подняться над сиюминутным и понял, что этот человек - живой классик, национальное достояние. И что история не простит, если последние свои годы он проживёт в изгнании. Для того, чтобы понять тонкую лирику Бозора Собира нужно читать его в оригинале. Игру слов и оттенков смыслов невозможно передать на других языках. Когда-нибудь люди будут специально учить фарси, чтобы насладиться великой поэзией, существующей на этом языке. Я же скажу о другом: людям, выросшим в тех горах очень тяжело жить в изгнании. Это проклятие. Тяжело Тимуру Варки, тяжело мне, тяжело Дододжону Атовуло, тяжело Олегу Панфилову. Но для человека масштаба Бозора Собира изгнание невыносимо. И поэтому я не брошу камня. Может быть, мне резанули слух дифирамбы и благодарности, высказанные в адрес Рахмона. Но у нас, сорокалетних, есть время дожидаться по-настоящему просвещённого правителя. У поэта, которому за 70, времени нет. И, что бы кто ни говорил, я рад его возвращению на родную землю. У Шухрата Хусаинова есть такие слова, парафраз Бродского: "Я приду умирать на Васильевский остров, потому что мне всё равно, где умирать." На самом деле, не всё равно. Поэты Таджикистана не хотят умирать на Васильевском острове. Даже на Манхеттене не хотят (Бродский, кстати, умер в США). Им очень важно завершить свои дни на своей земле и быть упокоенными в Лучобском парке, на скале, над излучиною двух рек. И поэтому они всегда возвращаются:
Остался один
Был в юности как чистый снег,
как снега блеск, как снега свет,
Сейчас я — каменистый снег,
слежавшийся за много лет.
Глаза под стеклами очков
теперь — как родники во льду,
Все чаще в сердце — боль толчков,
и сердцем чувствую беду.
Я глянул в зеркало — мой лик
морщин окидывает сеть,
Я глянул в зеркало, и вмиг
оно успело постареть.
Я — книга старая, меня
читали годы напролет,
И кожа стала у меня
как этой книги переплет.
Нет ни души, и я один,
все вымерли, всему я чужд!
Кажусь я грудою руин,
в которых жил еще Зардушт4.
Никто меня здесь не поймет,
нет современников моих.
Ничто — и жест и перевод,
нет собеседников моих.
Куда вела судьба моя!
Средь гор остался я один...
“Где горцы?” — обращаюсь я
к толпе бесчисленных вершин.
Звучит мой голос в тишине,
и отвечает мне простор:
“Где горцы?” — отвечает мне
лишь эхо горестное гор...
Как будто бы стою один
среди суровых ликов гор.
Иль я в родном краю один
остался из таджиков гор?
Так отнесите же меня
к семействам редких рыб и птиц
И в Книгу Красную меня
внесите, в боль ее страниц!
Аз рӯй-рӯйи хотираҳои ҷавониам,
Балки аз он диёр, ки гум кардаам падар,
Аспе ҳанӯз медаваду медавад ҳанӯз,
Аспе, ки ҷуз ба хоб намебинамаш дигар.
Пояш сафеду гардану пешонияш сафед,
Соқаш дарозу тахтаи пушташ дарозтар,
Зери шикам ба тахтаи пушташ кашида сахт,
Чашмаш мисоли лахчаи сӯзанда дар назар.
То рӯи сина шаршараю обшори ёл,
То пушти пой шаршараю обшори дум.
Чун зарбаҳои набзи раги дасту пойи роҳ,
Аз сангу хок мешунавам зарбаҳои сум.
Сар то қадам сарак-сараку резу печу тоб,
Дар подаи касофати маркаб намечарад.
Аспи фариштае, ки саисаш фариштаест,
Шаб то саҳар фаришта қашоғӯш мезанад.
Дар ҳарду пойи ӯ падари ман кишан назад,
Дар банди пойи ӯ падарам ресмон набаст.
Дар кӯдакӣ шунидаму фарёд мекашад
Ин гӯши ман ба шиҳаи он аспи дурдаст.
Дар кӯдакӣ шунидаму аз ёди ман нарафт
Он шиҳаи азизи чиҳилсола бештар;
Як дам ба гӯш мерасад аз пуштаҳои дур,
Як дам ба гӯш мерасад аз кулбаи падар. - 11 -
Ёдат ба хайр бому дари кӯдакии ман,
Кам нест дар хаёли ман афсонаҳои ту.
Марде, ки рафт аз бари мо дар ҷавониаш,
Хоҳам, ки пир ояду ояд дубораду...
Аз рӯй-рӯйи хотираҳои ҷавониам,
Балки аз он диёр, ки гум кардаам падар,
Аспе ҳанӯз медаваду медавад ҳанӯз,
Аспе, ки ҷуз ба хоб намебинамаш дигар.
Тай шуд ҳазорҳо раҳу ҷуз дар раҳи хаёл
Бори дигар надидамат эй аспи бодпо,
Ту то куҷо давидию ку он савораат,
Ӯро ту дар ҷавониаш афкандӣ дар куҷо?
Дубора созамат Ватан,
Ба хишти ҷони хештан.
Сутун занам ба сақфи ту,
Ба устухони хештан.
Сатили обу гил маро
Барои сохтори ту.
Ду панҷа хуни дил маро
Барои рангу бори ту.
Барои дар чаҳор сӯ
Навиштани шиъори ту,
Бародарӣ - баробарӣ,
Баробарӣ - бародарӣ.
Агар чу шиша чашми манн,
Ба кор меравад, бимон.
Ба кор меравад агар
Сарам чу санги сохтмон,
Бимон, бимон, бимон.
Дубора созамат Ватан,
Ба хишти ҷони хештан,
Сутун занам ба сақфи ту
Ба устухони хештан.