Там, где нет людей, постарайся быть человеком.
Иногда нелишне проверить алгеброй гармонию. Проверку реальности сообщаемых нам цифр проведём на примере Мариуполя. Почему Мариуполь? Потому что в Мариуполе сепаратисты контролируют город и никто им особо не мешает. Если я и буду делать здесь допущения, то только в пользу сепаратистов, для чистоты подсчёта. Итак, в Мариуполе 500 тысяч человек. С учётом детей, которых в тех местах не так много, уж никак не меньше 320 000 избирателей. Открылись 4 (четыре) избирательных участка. По 80 000 избирателей на участок. Предположим, на каждом участке на выдаче бюлетеней работает по 10 человек. Чтобы обслужить избирателя, проверить паспорт, прописку, выдать бюлетень, где-нибудь отметить, чтобы избежать двойного голосования, требуется около минуты. Но мы сократим это время до 20 секунд, меньше никак нельзя. За минуту - трое. За час - 180. За 6 часов (полдня) - 1080. Так как выдающих 10 (на самом деле меньше, но допустим) и работают они без перерывов и накладок (что тоже невозможно, но допустим), получаем 10800 избирателей, которые физически смогли проголосовать к 14 часам. Ладно, сделаем совсем уж смелое допущение: в избирательной комиссии сидят стахановцы-многостаночники и проверяют они за 10 секунд (хотя, какая тогда проверка). И, работая без перерывов, обслужили 22 000 избирателей. Но нам отрапортовали: явка к 14 часам составила в Мариуполе 50 процентов! А 50 процентов от 80 000 это 40 000 человек, проголосовавших на каждом участке. Такого физически быть не может, господа. При самых смелых допущениях.
Пророссийские журналисты говорят о многотысячных очередях в Мариуполе. Такие очереди, в принципе, неизбежны. Если считать, что где-то 25 процентов населения поддерживают сепаратистов (а эту цифру дают опросы), то даже, чтобы проголосовали эти 25 процентов надо работать уж совсем по-стахановски.
Я много раз сидел на избирательных участках и участвовал в подсчёте голосов. Я знаю технологию, а она примерно одинакова во всём мире. Даже, если к участку приписана 1000 человек, это создаёт давку и очереди. Потому что в реальности приходится тратить на человека намного больше времени, чтобы по-нормальному проверить и отметить. И бывают накладки, попытки мухлевать, иногда приходится пресекать их и для этого останавливать процесс.
Я заведомо оставляю за кадром скоропалительность референдума и его законность. Я не говорю о равных возможностях для агитации обеих сторон и составе избирательных комиссий, где должны быть представлены обе стороны. Не о законности, а о репрезентативности говорю. А ведь решение, которое принимается сегодня, если будет реализовано, повлияет на жизнь каждого человека на Донбасе не меньше, чем распад СССР. Тут и цены на недвижимость, и законы, и строй, и экономическая блокада непризнанной республики со стороны всего мира. И возможность куда-то ездить, и статус. И в отличии от выборов президента Украины, решение это необратимо. То, что я здесь пишу, не за Россию и не против России. Это простая логика, житейская, если хотите.
Что я называю репрезентативностью референдума? Его возможность высветить, что реально думает опрашиваемое население по данному вопросу, когда решение принимается на основе полной информации, после того, как высказались обе стороны. И когда голоса учитываются и считаются объективно. О подобной репрезентативности и честном подсчёте, о равных условиях агитации на Донбасе сегодня не идёт даже речи.
Пророссийские журналисты говорят о многотысячных очередях в Мариуполе. Такие очереди, в принципе, неизбежны. Если считать, что где-то 25 процентов населения поддерживают сепаратистов (а эту цифру дают опросы), то даже, чтобы проголосовали эти 25 процентов надо работать уж совсем по-стахановски.
Я много раз сидел на избирательных участках и участвовал в подсчёте голосов. Я знаю технологию, а она примерно одинакова во всём мире. Даже, если к участку приписана 1000 человек, это создаёт давку и очереди. Потому что в реальности приходится тратить на человека намного больше времени, чтобы по-нормальному проверить и отметить. И бывают накладки, попытки мухлевать, иногда приходится пресекать их и для этого останавливать процесс.
Я заведомо оставляю за кадром скоропалительность референдума и его законность. Я не говорю о равных возможностях для агитации обеих сторон и составе избирательных комиссий, где должны быть представлены обе стороны. Не о законности, а о репрезентативности говорю. А ведь решение, которое принимается сегодня, если будет реализовано, повлияет на жизнь каждого человека на Донбасе не меньше, чем распад СССР. Тут и цены на недвижимость, и законы, и строй, и экономическая блокада непризнанной республики со стороны всего мира. И возможность куда-то ездить, и статус. И в отличии от выборов президента Украины, решение это необратимо. То, что я здесь пишу, не за Россию и не против России. Это простая логика, житейская, если хотите.
Что я называю репрезентативностью референдума? Его возможность высветить, что реально думает опрашиваемое население по данному вопросу, когда решение принимается на основе полной информации, после того, как высказались обе стороны. И когда голоса учитываются и считаются объективно. О подобной репрезентативности и честном подсчёте, о равных условиях агитации на Донбасе сегодня не идёт даже речи.
